Генри Каттнер - Этот мир-мой! [Авт. сборник]

КОНЕЦ

Что вам нужно

ОНЖУН МАВ ОТЧ

сообщала надпись на стекле. Тим Кармайкл, репортер журнала, специализирующегося на экономике, и подрабатывающий сенсационными и скандальными статейками для бульварных газет, не видел в этом перевернутом тексте никакого смысла. Он решил, что это просто дешевый рекламный трюк — редкий случай на Парк-авеню, где надписи в витринах подчеркивали великолепие магазинов.

Бормоча что-то под нос, он пошел дальше, но вдруг повернул и зашагал обратно. У него не хватало воли побороть врожденное любопытство. Остановившись перед витриной, он посмотрел вверх и произнес вполголоса:

— У нас есть то, что вам нужно. Вот так-то!

Текст был написан небольшими прописными буквами на черной полосе, пересекающей узкую стеклянную плоскость. Под ней находилось панорамное витринное окно из абсолютно прозрачного стекла, а сквозь него видны были несколько предметов, старательно разложенных на белом бархате: ржавый гвоздь, снегоступ и бриллиантовая диадема.

Впечатление было такое, словно Сальвадор Дали спроектировал декорацию для Картье или Тиффани.

— Бижутерия? — тихо спросил он сам себя. — Но почему «Что вам нужно»?

Кармайкл живо представил себе миллионеров, впавших в отчаяние без колье из тщательно подобранных друг к другу жемчужин, или наследниц крупных состояний, жалобно рыдающих от желания получить несколько новых изумрудов. Торговля предметами роскоши основывалась на утонченной игре спроса и предложения в самых верхах общества. Лишь немногие действительно нуждались в алмазах, остальные просто желали их и могли за них заплатить.

— Может, они продают бутылки с джиннами, — предположил Кармайкл. — Или волшебные палочки? Тот же номер, что с Кроликом и шляпой. Напиши на стекле что-нибудь завлекательное, пусть зеваки платят свои десятицентовики и рвутся внутрь. За два цента…

В то утро у него была изжога, его мутило от всего мира. Перспектива раскрыть обман была довольно привлекательной, а его удостоверение журналиста давало некоторые возможности. Распахнув дверь, он вошел в магазин.

Все-таки это была Парк-авеню. Никаких тебе шкафов или прилавков; с тем же успехом это могла быть галерея искусств. На стенах висело несколько картин, и Кармайкл поразился комбинации ошеломляющей роскоши с холодом нежилого помещения.

Из-за портьеры в дальней части помещения вышел очень высокий мужчина со здоровым румяным лицом, голубыми глазами и старательно причесанными седыми волосами. Его дорогой, хоть и слегка запущенный твидовый костюм удивительно не подходил к обстановке.

— Добрый день, — сказал он, окидывая быстрым взглядом одежду гостя. Похоже, результат осмотра удивил его.

— Могу я вам чем-то помочь?

— Возможно. — Кармайкл представился и показал удостоверение.

— О… Меня зовут Телли. Питер Телли.

— Я видел вашу вывеску.

— Да?

— Наш журнал постоянно ищет новых рекламодателей. Я никогда прежде не видел вашего магазина.

— Он стоит на этом месте много лет, — сообщил Телли.

— Это галерея?

— Э… пожалуй, нет.

Дверь открылась, вошел румяный толстяк и сердечно поздоровался с хозяином. Кармайкл узнал его, и магазин значительно поднялся в его глазах. Этот толстяк был большой шишкой.

— Извините, что так рано, мистер Телли, — сказал клиент, — но я не хотел опаздывать. У вас было время найти для меня… то, что мне нужно?

— Разумеется. Эта вещь у меня. Минуточку. — Телли торопливо вышел и вскоре вернулся с небольшим пакетом, который подал мужчине. Тот вручил ему чек и вышел. Кармайкл успел заметить сумму и нервно сглотнул слюну. Машина толстяка стояла перед магазином.

Репортер подошел к двери, откуда мог все видеть. Румяный мужчина был нетерпелив. Его шофер с каменным лицом ждал, пока хозяин дрожащими пальцами вскроет пакет.

— Не уверен, что нуждаюсь в рекламе, мистер Кармайкл, — сказал за спиной Телли. — У меня тщательно подобранная клиентура.

— Может, вас заинтересуют наши еженедельные экономические бюллетени?

Телли с трудом удержался от смеха.

— Нет, не думаю. Поверьте, я далек от всего этого.

Тем временем румяный мужчина развернул пакет и вынул из него яйцо. Насколько Кармайкл мог заметить со своего места у двери, это было совершенно обычное яйцо. Однако владелец отнесся к нему необычайно уважительно. Пожалуй, его восхищение не могло быть больше, если бы последняя на Земле курица сдохла десять лет назад. Лицо его выражало огромное облегчение. Он что-то сказал шоферу, и машина мягко тронулась с места.

— Ваш бизнес — продукты? — неожиданно спросил Кармайкл.

— Нет:

— А можете вы сказать, что именно?

— Боюсь, что нет, — ответил Телли.

Репортерский нюх Кармайкла учуял что-то интересное.

— Разумеется, я мог бы выяснить и сам через Бюро Содействия Бизнесу…

— Сомневаюсь.

— В самом деле? Их наверняка заинтересовало бы, что для одного из ваших клиентов яйцо обошлось в пять тысяч долларов.

— Моя клиентура настолько немногочисленна, что высокие цены просто неизбежны, — объяснил Телли. — Возможно, вы слышали о некоем мандарине, который платил сказочные деньги за яйца с доказанной древностью.

— Этот тип не мандарин, — заметил Кармайкл.

— Действительно. Одним словом, как я уже говорил, мне не нужна реклама…

— Я в этом не уверен. Одно время я работал в рекламе и скажу, что ваша вывеска наоборот — классическая приманка.

— Видно, что вы не психолог, — ответил Телли. — Я просто осуществил свою мечту. Пять лет я ежедневно смотрел на стекло и читал эту надпись задом-наперед — изнутри магазина. Это приводило меня в бешенство. Знаете, слово становится странным, если разглядывать его долгое время. Любое слово. Оно перестает принадлежать к людскому языку. Из-за этой надписи у меня даже начался невроз. Если читать надпись наизнанку, она не имеет никакого смысла, но я все время пытался его найти. Когда я начал говорить: «Онжун мав отч, от ьтсе сан у» и искать в этом философский смысл, то вызвал художника. Люди все равно приходят, если их это заинтересует.

— Но не очень много, — сказал Кармайкл. — Здесь Парк-авеню, и вы разместились на слишком дорогом месте. Никто с низкими или средними доходами сюда не придет. Значит, вы работаете для богатых.

— Ну-у… — протянул Телли. — Вы, пожалуй, правы.

— И вы не скажете, в чем тут дело?

— Пожалуй, нет.

— Но вы же понимаете, что я могу докопаться. Это могут быть наркотики, порнография, скупка краденого в особо крупных размерах…